На моем Острове (да-да, я уже считаю его своим) небо заволокло дымом оружейных заводов - вернувшись из Парижа, я задумал вторжение на Материк. Мои дикари (да-да, я уже считаю их своими) только и ждут момента, когда можно будет сожрать тех, кто так беспечно предал меня весной. Я мечтаю снова стать Великим Диктатором. Нет-нет, клянусь Железом и Сталью, совсем не о том мои мечты, не о том... Заполучив назад утерянную Власть, я опять без сожаления отдам ее в жадные ручонки какого-нибудь клинического идиота, вроде Преподобного Козлюшна.
С океана потянуло холодом, похоже, осень уже близко. Я часто сижу на берегу, как и прежде, сижу совершенно без цели, потому что слабо представляю себе сейчас свою цель. По ночам к океану приходит Эмильяно, чтобы по звездам вычислить точную дату Конца Света. Даже сейчас он болтается рядом, пытаясь что-то разглядеть в ночном небе через подзорную трубу. Эмильяно - последний из оставшихся в Галактике оракулов, других я уничтожил. Наверное, перед Концом Света уничтожу и его. Но он об этом не знает и, преданно глядя мне в глаза, говорит, что пора уже строить Ковчег, чтобы в декабре нас не накрыло. Мне хочется спросить его, что будет в будущем со мной и Дебо, но я только усмехаюсь.
Что же еще? Париж... Не знаю, как рассказать вам о нем... Иные говорят, что Париж навсегда в их сердце, но после того, как я сдал свое стальное сердце в Лувр в качестве бесценного экспоната, можно сказать, что оно осталось в Париже. И это не будет ложью... Я был там счастлив. Однажды весной мы вернемся туда. И снова утром будем завтракать в Латинском квартале, днем гулять по бульвару Распай, вечер встретим на берегу Сены с бутылкой "Bordeaux", а ночью сбежим на Пигаль...
Об этом мои мечты, а Эмильяно, оторвавшись, наконец, от своей трубы, важно говорит, что вскорости Земля налетит на небесную ось. И снова я лишь усмехаюсь в ответ. Конец Света никогда не пугал меня. Теперь же я просто в него не верю.

• 
• 
•